Здесь начинался Нижний Новгород… (поездка в Михайло-Архангельский храм г. Нижний Новгород)

В самом сердце Нижегородского кремля высится Михаило-Архангельский храм - белокаменный, с островерхим зеленым куполочком и прильнувшей к самому зданию крохотной колоколенкой - чудом сохранившийся дивный старинный храм. Искусное творение древних зодчих, строивших на века - и с такой любовью к Богу, что и поныне дышит в этих каменных кружевах, в намоленных стенах... И словно свое, в собственной душе рожденное, вспоминаешь: "Войдешь, перекрестясь, с мороза в полупустой храм: "Аз же множеством милости Твоея, Господи, вниду в дом Твой..." Встанешь справа у клироса возле икон Пресвятой Богородицы и Преподобного Сергия Радонежского - вот уж и согрелся, мысли проясняются, покой и умиротворение подхватывают мягкими волнами и несут, несут в дальние дали к тихому свету". Строки эти - из рассказа "Вечерня", открывающего новый сборник прозы члена Союза писателей, лауреата городской литературной премии протоиерея Владимира Гофмана, наместника Михаило-Архангельского храма.

- Почему наместник, а не настоятель? - переспросил отец Владимир. - Потому что храм наш не самостоятельный, он еще даже не передан Церкви, хотя это - самый древний храм, с которого начался Нижний Новгород! Официально это памятник истории и культуры федерального значения, здесь находится честной прах Козьмы Минина, захоронения нижегородских великих князей: в середине XIV века в Нижнем находился великокняжеский престол. Вот уже четыре года в нашем храме проводятся Богослужения, все таинства, кроме крещения. Каждый четверг мы служим молебен с акафистом Архистратигу Божию Михаилу.

- А что здесь было прежде?

- Музей. После того, как был взорван Спасо-Преображенский собор, сюда принесли прах Козьмы Минина, эту надгробную плиту... Храм нуждается в серьезном ремонте. Если бы он был передан нам, мы бы могли что-то делать сами. А так - чтобы кирпичик иначе переложить, и то приходится согласовывать. Мы сами не можем, и власти ничего не делают. А то, что они предлагают, так и не надо делать! Вот сейчас городские власти надумали сделать ночную подсветку - вчера приходили какие-то люди, хотели уже начать сверлить стену. Я не разрешил: нет уж, говорю, давайте разрешение от охраны памятников! Потому что нельзя это делать, упадет полстены! Храм ведь очень древний. В стенах пустоты, во многих местах надо их бетоном через шприц заполнять. Очень ветхое здание, хоть и крепкое с виду...

- Отец Владимир, вы сами - нижегородец?

- Да, здесь родился и вырос.

- Значит, все это для вас как-то особенно дорого?

- Когда живешь в своем городе, это как-то не так уж и ценишь. Но несколько раз выпадал случай уезжать отсюда - вот и вспоминаются самые любимые места, куда хочется вернуться и что особенно дорого для сердца.

- Вы всегда были верующим, из Православной семьи?

- Да, конечно. Те, кто вышел из верующих семей, как бы их в жизни ни крутило, а все равно потом посеянные в юности семена взойдут. У меня бабушка была в церкви старостой - хотя трудно точно даже определить, ведь они там, в сельском храме, все совмещали. Все трудились сообща... Лет до семи я воспитывался у бабушки, и все воспоминания детства связаны с храмом. А потом - школа, армия, университет... Конечно, всегда заходил в церковь. Сначала - нечасто, потом церковь становилась все ближе и ближе, и наконец - совсем близко... Непосредственно в церкви я оказался... через журналистику. Мы ведь с вами коллеги. Казанский Владыка Анастасий пригласил меня сделать первую газету в епархии - она называлась вначале "Благая весть", потом - "Казанские епархиальные ведомости". Сделал я один номер, другой, третий. А потом уж принял сан. Поступил в семинарию в Лавре, оставаясь главным редактором епархиальной газеты и казанского издательства "Светоч".

- За одиннадцать лет служения священником, наверное, у вас было много встреч с людьми высокой духовности - встреч, которые обогащают душу...

- Уже сама учеба в семинарии - в Троице-Сергиевой Лавре, в самом сердце России! - была великим счастьем. Какие там педагоги! И Архимандрит Матфей (Мормыль), и многие профессоры. И можно было видеться с лаврским старцем - Архимандритом Кириллом (Павловым)... Но и впоследствии, не только в Лавре Господь даровал незабываемые встречи!.. И здесь, в Нижегородской епархии много священников, с которыми вместе служить тепло.

- Вернувшись в Нижний Новгород, вы не расстаетесь с Православной журналистикой, с литературным творчеством?

- На областном телевидении есть еженедельная передача "Свете тихий" - в ней двое ведущих: светская журналистка Валентина Романовна Еремина и я. У меня еще есть литературная страница в "Нижегородских епархиальных ведомостях", и в двух светских газетах отвечаю на вопросы читателей. Забот хватает...

Писать мне приходилось всегда. И публицистику, и не только. Хотя первый мой сборник стихов "Щедрый вечер" вышел, когда я уже был священником, но готов-то он был раньше. Первые три книжки были составлены из стихов. Потом были и сборники рассказов, и стихотворные... В этом году мне исполнилось пятьдесят лет, и к юбилею выходит новая книжка, в ней и стихи, и проза.

- Что пишется лучше - стихи или проза?

- Трудно сказать... Нельзя же себя усадить: вот сейчас буду писать то или другое... А уж так как-то само собой - один год что-то лучше пишется, в другой год - иное. Бывает, что и в стол пишешь... Стихи всегда были камерным жанром литературы. Их вообще читают мало. Одно дело издать книжку: кто-то да поможет издать триста экземпляров, - а куда их девать? Раздаришь знакомым, близким... А так, чтобы издать большой, хороший тираж - и чтобы он был востребован, - увы, не старые времена... Проза все-таки быстрее расходится.

- Русская речь всегда была поэтичной, напевной, и вдруг - поэзия не востребована! Почему?

- В лингвистическом университете я читаю курс "Православие и российская словесность". И, сравнивая, видишь, какие разительные перемены претерпевает наш язык. В ранней русской литературе даже проза настолько образна, что ее можно назвать поэзией. Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев говорил, что "Слово о полку Игореве" написано с определенным ритмом, с размером - просто он уже нами утерян ныне. В наши дни происходит какая-то унификация языка и самого нашего сознания. Дети компьютеров и телевизоров сейчас даже и прозу не очень-то читают.

- А то, что нередко читают, лучше бы и в руки не брать.

- Тоже верно. Ведь испортить вкус очень просто. Эти вечные телесериалы, и книги такие же... И потом, создается впечатление, будто в нашей стране нет других людей, кроме милиции и бандитов. Нет и духовных фильмов. Я уж не говорю - религиозных, но - духовных!

- Они есть, но так мало, что и не разглядишь... Все больше, к сожалению, "около" духовных. Вот темная оккультная мистика имеет спрос.

- А потому что многие из тех, кто сейчас приходит в храм, успели пройти некоторые круги в оккультизме. Сначала заинтересуются экстрасенсорикой, потом, получив жестокое разочарование, бегут в церковь. Но порой переносят сюда те же экстрасенсорные методы и ожидают от церкви того же, что обещали им маги и экстрасенсы: чудес, явлений. А здесь все другое. Чудо в церкви не главное. Люди не понимают того, что сама жизнь человеческая - чудо. Что весь мир Божий - чудо.

- За четыре года служения в Михаило-Архангельском храме вы, наверное, хорошо узнали своих прихожан, их проблемы?

- Большинство из них пришли со мной из кафедрального собора. И здесь добавились люди, сформировался приход. Я знаю каждого своего прихожанина в лицо, и как его зовут, что у него болит, и чему он радуется - тоже уже знаю. Будь у нас очень большой собор, наверное, это было бы труднее. В самые большие праздники в наш храм вмещается не больше двухсот человек, а основу прихода составляет человек шестьдесят - я их всех, конечно, помню.

- Трудно дело - быть миссионером в наши дни! Ведь стремление во что бы то ни стало привлечь как можно больше людей иногда принимает крайние формы, когда священник предстает - извините за сравнение - как этакий "рубаха-парень"...

- Не знаю, что и сказать об этом. Я думаю, это неправильно, когда "свой в доску". Дистанция должна быть, потому что - сан обязывает! Другое дело, когда со священником обо всем можно поговорить, но - не похлопывая по плечу!

Хотелось бы, чтобы было больше молодежи в нашем храме. У нас есть лекторий для взрослых, его ведут два катехизатора. Они по возрасту молодые, и вокруг них молодежь собирается, ко мне уже реже обращаются.

Обмирщение духовенства опасно, потому что мир захватывает больше, чем дает. Но есть и обратная сторона этого явления - младостарчество. И то, и другое опасно. Есть и другая крайность, когда община напоминает секту с жестким контролем за жизнью каждого ее члена. Человеку, облеченному саном, доверяют, и порой возникает соблазн поуправлять людьми. Хотя сколько говорил об этом Патриарх, был и Указ Священного Синода от 1998 года о том, чтобы не вмешиваться в семейные дела прихожан. Нельзя забывать, что Сам Господь создал человека свободным.

- Какие духовные события в вашей жизни как-то особенно на душу легли?

- Столетие прославления Преподобного Серафима Саровского! Может быть, были и другие события, но это - самое значимое! Мне довелось быть сопредседателем одной из комиссий по подготовке юбилея, и поэтому у меня был пропуск и в Саров, и в контур, где шла служба в Дивеево. В эти дни я два раза причастился из рук Святейшего Патриарха. Участвовал в крестном ходе, мы несли раку с мощами Преподобного Серафима Саровского. Это незабываемое впечатление, я таких немного помню! Если говорить о личном, то были и другие радостные события. Я получил премию года, стал лауреатом в номинации "проза", но это уже - другое. Столетие Батюшки Серафима ни с чем не сравнить!

- Для вас Преподобный Серафим - особый святой?

- Наверное, сейчас можно сказать и так. У меня, как и у многих, с детства очень многое связано со Святителем Николаем, и даже священническая хиротония пришлась на Николу Зимнего, 19 декабря. И еще есть "свои" святые - Архистратиг Божий Михаил, и мой Небесный покровитель, святой благоверный князь Владимир Новгородский. Почитая его, я даже сумел найти его икону, и мне ее написали - очень редкий образ, вы, наверное, его и не знаете... Все знают Крестителя Руси, а его - мало кто...

И вот, побывав на столетии прославления Преподобного Серафима, так вот близко соприкоснувшись с его святостью, конечно, проникаешься особым чувством к нему. Хотя я и раньше часто бывал в Дивеево, у мощей Преподобного, и на святом источнике. Теперь нам в храм написали икону Преподобного Серафима Саровского. Сейчас пишут икону Преподобного Сергия Радонежского, тоже особо чтимого. Я всегда помнил слова известного историка Ключевского о том, что значат для России мощи Преподобного Сергия, пока они находятся в Лавре. Там нельзя просто так быть около мощей. Пятнадцать минут постоишь - и как много дает это душе!

В нашем храме на стене слева - икона священномученика Алексия Порфирьева. Это последний настоятель нашего храма, расстрелянный вместе с Епископом Балахнинским Лаврентием на Мочальном острове. Еще недавно мы молились о упокоении души убиенного священника, служили панихиды, а на Юбилейном Архиерейском Соборе он причислен к лику святых в сонме Новомучеников и Исповедников Российских. Вот эта первая икона священномученика Алексия написана по заказу его внучатого племянника, который живет здесь, в Нижнем, - очень воцерковленный человек, мирянин, преподает этику в школе милиции и живет жизнью Церкви.

Мне он еще подарил кусочек ризы своего предка. Кусочек парчи, подаренной отцу Алексию Порфирьеву Императором Николаем II в 1913 году, в честь 300-летия Дома Романовых. Отцу Алексию была вручена не только денежная премия, но и отрез парчи. Дар, который прошел через столетие... Когда у нас будет сделан иконостас, там будут иконы и Епископа Лаврентия, и священномученика Алексия. Для этого напишем уже другую икону, в византийском стиле.

- Отец Владимир, а как вы восприняли прославление Церковью Государя?

- Это произошло - и слава Богу! Я помню с детства, что у бабушек где-нибудь в сундуках обязательно оставался портрет Царя. Для них, верноподданных, он оставался Самодержцем. Следующие поколения уже начали терять эту живую связь с Помазанником Божиим. И вот что мы видим...

Наверное, из всех форм правления монархия - наиболее оптимальная для России. Хотя бы потому, что при передаче власти по наследству не нужно спешить набрать богатств, чтобы внуки пожили... Мы иногда идеализируем прошлое, а ведь там тоже не все было идеально, скажем, в правление Петра I. Но даже идеализация - во благо, поскольку заключает в себе эталон, к которому можно стремиться. А так, по-настоящему идеальными были отношения Самодержца и Церкви, пожалуй, лишь во времена Царя Михаила Федоровича и Его отца, патриарха Филарета. Вот тогда была симфония. Но все-таки монархия ближе всего к Божественному устроению. Сам Господь дал людям теократическое управление - и первых царей.

И уж если говорить о демократии, так ведь даже ее принципы искажены! Власть народа, власть большинства - а кого у нас больше всего в России? Русских, Православных. Так что же нас, священников, в школы не пускают?

И все-таки Покров Божий и Пресвятой Богородицы пока еще остается над Россией. Мы в это верим и не будем унывать. Мы знаем, что антихрист на какое-то время победит и будет властвовать три с половиной года. На время он победит; но разве это - повод для отчаяния? Это разве делает нас пессимистами? Кто сказал, что каждый из нас ему послужит? Тут уж от нас зависит, станем ли мы ему служить. Так что это очень сильные слова Боговидца: "Ей, гряди, Господи Иисусе!" (Откр. 22, 20).

...Прощаясь, отец Владимир показал мне икону, которая ему по-особому дорога. Икона Божией Матери "Всех скорбящих Радость", укрепленная на Царских Вратах храма.

- Мы думали с прихожанами, какую икону сюда написать, чтобы она была в том же ключе оформлена, как и Нерукотворный Образ, - сказал батюшка Владимир. - А все иконы "Всех скорбящих Радость" более поздние, они фотографического стиля. И пришлось потрудиться иконописцу, чтобы написать ее в византийском стиле. Я ее очень люблю...

Почему выбрали именно эту икону. Когда-то в нижегородском Кремле, в Спасо-Преображенском соборе была знаменитая икона "Всех скорбящих Радость", ею обносили город во время бедствий и эпидемий, и ей - именно нижегородской - даже написан акафист. Но след ее после взрыва исчез. Нам очень хотелось, чтобы в Кремль вернулась эта икона Божией Матери. Пусть и новая...

Уже вернувшись в Самару, уже прочитав сборник рассказов с дарственной надписью, я нашла, воспользовавшись подсказкой отца Владимира, одно его стихотворение. Только одно - но какое...

...И свет в последнем домике села,
и тайнопись морозного стекла,
и боль, что к ночи дергает висок,
и дочки неокрепший голосок,
и черный лед,
и птичий лет,
и дней крутой круговорот,
и ближний храм, и дальний окоем
коротким словом РОДИНА зовем...

В этих немногих строках не просто емкий литературный образ; в них - все, что дорого русскому сердцу и свято.

Источник:   http://www.cofe.ru/blagovest/article.asp?heading=36&article=6605

Места:
Михайло-Архангельский собор в г. Нижний Новгород

Если отзыв Вам понравился и Вы хотите тоже посетить эти святыни, то приглашаем ознакомиться с соответствующими паломническими турами.