«Афонский слон». Паломничество на Святую Гору

«А видел ли слона? Каков собой на взгляд!
Я чай, подумал ты, что гору встретил?» -
«Да разве там он?» - «Там». - «Ну, братец, виноват:
Слона-то я и не приметил».

Слова незабвенного Ивана Андреевича Крылова постоянно служат своеобразным руководством и предупреждением для путешествующих и прочего любопытствующего люда. То есть, предупреждает нас Иван Андреевич, нужно стараться увидеть и усвоить самое главное, самое нужное, самое ценное. Короче, зри в корень, как призывает нас не менее любимый Козьма Прутков.

Греция. Мои познания об этой стране весьма ограничены. Ну да, Эллада, спартанцы, «Илиада», «Одиссея» и прочие гомеровские штучки (гомерический хохот, кстати, тоже из них), Платон со своей возвышенной, платонической, так сказать, любовью, Сократ, не брезгующий ядом, Демосфен с камнями во рту на берегу моря, Диоген в бочке - это все классика, курс средней школы. Из современной прозы жизни: кризис, забастовки, «страна, где все есть», меха, курорты. Удручающие, мягко говоря, познания. Надо что-то делать. А что делать - ехать надо. Вот и поехал в Грецию. Но, памятуя наставления наших классиков, решил все-таки попытаться увидеть те самые корни, благодаря которым живут греки, и, как я потом убедился, далеко не только они.

Вы приезжаете в Россию, будучи иностранцем, - что вас больше всего интересует? Матрешки-самовары-икра-кружева? Или же, стремясь узнать дух русского народа, вы будете обращать большее внимание на его веру, традиции, нравственность? Наверное, знакомство именно с ними дадут вам лучшее представление о России, не так ли? То же и с Грецией, решил я: пантеоны-парфеноны обождут, начну-ка лучше с местного «слона».
Греческого «слона» найти совсем не трудно. Во-первых, Греция - страна православная. Во-вторых, именно благодаря ей стала православной и Русь (хорошо бы еще и оставалась таковой - не изнывали бы сейчас от безысходности). В-третьих, само слово «Афон» настолько пропитано добротой, верой, благоговением, что, пожалуй, скрывать дальше и не буду: для меня именно Афон, Святая Гора, как его называют здесь, и является самым главным местом Греции.
Итак, Афон. Загадочный, таинственный - что мы о нем знаем? Самое, наверное, первое - это то, что «сюда женщин не пускают». Второе: «здесь даже кошек нет - одни коты сплошные, настолько все по-монашески». Третье: «ой, да, здесь же монастырей много - настоящая монашеская республика». Четвертое: «это где-то в Греции». Пятое: «тут одни святые живут». Попытаюсь рассказать по порядку о том, как я начал открывать для себя этого «греческого слона», это действительно святое место, для чего приходилось, к счастью, избавляться от некоторых абсолютно ложных представлений.

«Где-то в Греции»

Это «где-то» имеет совершенно определенные географические характеристики: Афонский полуостров является крайней восточной оконечностью полуострова Халкидики. Его протяженность с северо-запада на юго-восток - около 60 км, ширина - от 7 до 19 км, территория - около 360 кв. км. Омывается с востока водами Эгейского моря, с запада - водами Святогорского (Афонского) залива. Рельеф полуострова постепенно повышается к юго-востоку и переходит в скалистую горную цепь, заканчивающуюся мраморной пирамидой горы Афон (высота - 2033 м).

В крутых скалистых берегах имеется всего несколько крупных бухт, главной из которых является Дафни - порт Св. Горы, куда прибывают суда с материка и где находятся таможенный, почтовый и полицейский участки. Административный центр Св. Горы - Карея находится в самом центре Афона и соединен с Дафни дорогой. Грунтовые шоссейные дороги ведут отсюда в другие концы полуострова, автотранспорт используется преимущественно для перевозки грузов. За исключением южного пика и прилегающих к нему скал, почти весь Афон покрыт богатой растительностью: еловыми, каштановыми, дубовыми лесами, густым кустарником. На нижней части горных склонов много платанов, в верхней зоне - вересковых пустошей. Здесь выращивают цитрусовые, яблони, груши, черешню, грецкие орехи, насажены виноградники и плантации оливковых деревьев. Снег выпадает редко и держится недолго. Источниками питьевой воды служат стекающие с гор ручьи.
Что гораздо важнее любой географии: Св. Гора - крупнейшее в мире средоточие православного монашества. Находится под церковной юрисдикцией Константинопольского Патриархата. На Святой Горе, пребывающей под покровительством Божией Матери и называющейся уделом Пресвятой Богородицы, уже более тысячи лет непрестанно возносятся к Богу молитвы иноков (в настоящее время число монашествующих превышает 1700).

Добраться до Святой Горы довольно просто: из Салоник в Уранополис, приграничный с Афоном город, каждый день ходит автобус (идет примерно три часа, приезжает как раз к отплытию парома в Дафни). Я сказал - добраться до Святой Горы. Именно - до. А вот попасть на сам Афон иногда бывает довольно затруднительно. Дело в том, что для того, чтобы получить возможность паломничества по монастырям Афона, требуется особое разрешение, «диамонитирион», как это звучит по-гречески. Для этого необходимо заранее связаться с афонской администрацией, потом договориться с обителью, где вы собираетесь провести какое-то время, снова связаться с администрацией, и только тогда, не раньше, вы получите этот самый «диамонитирион», документ, дающий вам право на временное пребывание на Святой Горе. В документе будут значиться ваши имя - фамилия, а также (что интересно) - гражданство и вероисповедание. Повторюсь, без документа никто вас на Афон не пустит. Поскольку я решительно ничего не знал о порядке выдачи пропуска, никому не звонил, никого не предупреждал, то грозные слова администратора-грека о необходимости соблюдения формальностей попали в точку: я, небритый и усталый горе-паломник, покорно кивнул головой и спросил напоследок сурового дядьку: «То есть, мне, похоже, ничего не светит с Афоном, да?» Дядька сурово повторил: «Похоже, что да. Ведь документы-то надо было хотя бы за месяц-два подавать!» Потом в его глазах промелькнуло подобие византийской хитрющей улыбки, и он добавил: «НО! Все это вы можете успеть сделать сегодня, правда, ведь?» Дал понять, короче, чья дипломатия древнее - его, византийская, или моя, российская. Ладно, выиграл. Ясное дело, все звонки и заявления были сделаны за полчаса - афонские обители с радостью разрешали русскому паломнику приехать в гости, давали место для ночлега, дядька выдал мне заветный «диамонитирион», и на следующее утро я уже плыл на Святую Гору на пароме, который носит название «Достойно есть». К слову о названиях. На Афоне, монастырской стране, вполне естественно, что практически все названия будут напоминать вам о христианстве: корабли «Святая Анна», «Святой Прокопий», «Достойно есть» и т. д., названия улочек и переулков тоже будут говорить о святых, но все это относится не только к Святой Горе, но и к остальной Греции в целом. Не будут греки стесняться назвать новую улицу именем святого Димитрия Солунского, например. И сербы не будут оглядываться на «неоднозначную реакцию некоторых наших сограждан» (чаще просто - бывших, но практикующих комсомольцев-коммунистов-начальничков), чтобы назвать площадь или улицу именем святого Саввы Сербского. У нас же до сих пор огромное количество городов, улиц, площадей носят имена откровенных преступников и убийц. Вернуть старые, святые имена? - Ни-ни! «Неоднозначная реакция»!..

Единственная на Афоне

...Да, правда, женщин на Афон не пускают. Дискриминация! - возопят феминистки и либералы. Благоговение и духовная безопасность, - ответят на Афоне. Почему благоговение? Святая Гора считается местом особого присутствия Божией Матери, именно Она считается здесь Главой, Игуменией. Святая Гора - Ее удел, не человеческий. Чтобы подчеркнуть посвящение и служение Афона Богородице, здесь тысячу лет присутствует только Она одна из всех женщин, и присутствует как Глава этой монашеской страны. Почему духовная безопасность? Кто хоть немного слышал о правилах аскетики, а уж если даже хоть чуть-чуть пытался следовать этим правилам, поймет, почему монашествующие стремятся ограничить общение с противоположным полом до минимума - это касается как мужских монастырей, так и женских. Есть ведь и женские обители, куда мужчинам вход заказан строго-настрого: хоть головой бейся о монастырские ворота - не мешай монашествующим. Физиология? Скорее, борьба с последствиями грехопадения и их влиянием на эту самую физиологию. Так что возмущаться тут нечего. И гордиться тем, что, «вот, меня, мужика, сюда пустили, а ты, женщина, на берегу обожди», могут, мне кажется, только очень недалекие люди. Гордиться-то мужикам особо нечем.

Тем, что Афон - удел Девы Марии на земле, иногда могут воспользоваться некоторые странные и нагловатые паломники (русские монахи их в шутку называют «половниками»). Как уже говорилось выше, необходимо заранее предупредить определенный монастырь или другую обитель о вашем возможном визите сюда. Не все это делают. Некоторые приходят под вечер, перед закрытием ворот, и все - вот он я, встречайте, кормите, спать укладывайте. На вежливое недоумение монахов от некоторых «половников» из России слышится ответ: «Мы не к вам пришли, а к Богородице - нечего тут разглагольствовать, не вы тут хозяева!» - «Так-то оно так, - говорят остроумные монахи, - но давайте предположим, что мы к вам вечером в Москву приедем, будем стучать-звониться в вашу дверь, да еще еды и ночлега требовать. И скажем вам, испуганным: не вы тут хозяин, а Господь Бог, так что посторонитесь, пожалуйста. Понравится вам такое обращение? Но, впрочем, проходите, только помните, пожалуйста, об элементарных правилах приличия». На некоторых это тактичное внушение действует, о вразумлении других молятся сердобольные иноки. Они, впрочем, за всех молятся, и это очень чувствуется.

«Одни святые живут»

Если человек считает себя умным и называет себя таковым, то, согласитесь, есть повод призадуматься над справедливостью его воззрений. И наоборот, согласно народной пословице, «если дурак знает, что он дурак, то он уже не дурак». Со святостью, быть может, схожая ситуация. Вы встречали в своей жизни святых? Мне кажется, я встречал - только ни один из встреченных мною людей, о которых я вспоминаю с благоговением, благодарностью и стыдом за себя, никогда, ни разу, ни словом, ни намеком, ни даже мыслью не говорил о том, что он/она де святой/святая. Наоборот: самое искреннее осуждение себя, самое жесткое, а то и жестокое внимание к собственным духовным качествам совмещаются у таких людей с добрым отношением к ближнему. Причем, «ближний» для них - это любой человек, как мне кажется. Считать себя «святым»?! - Да такой человек в ужасе отшатнется от малейшего намека на какую-либо святость! Потому что знает себя. Или стремится узнать. А знакомство с собой, если оно, конечно, честное, не оставляет камня на камне от воздушных замков и крепостей достоинств, которые так часто смотрят на нас из зеркала.

Так что нет, святых на Святой Горе я не встречал. И зеркал там нет - очень кстати. Иноки разных обителей, с которыми мне довелось поговорить, как-то о святости и не говорили особо. Молились - это да. Трудились вовсю, несмотря на испепеляющую жару. Корзины плели, за огородами следили, плотничали, столярничали, еду готовили, рыбу ловили, иконы писали, свечи делали, ладан варили - какие тут разговоры...

Что же касается паломников, приезжающих на Афон, то люд здесь собирается самый разный, самый пестрый, со всех стран и континентов. Несколько смутило поведение двух собратьев из России, когда те, увидев священника-негра, благоговейно озирающегося по сторонам, видимо, впервые вступившего на святогорскую землю, настойчиво просили его сфотографироваться с ними, мол, «на память». Тот добродушно позволил, но со стороны эта фото-сессия смотрелась несколько удручающе: чай, не в цирк приехали, братья россияне. Не надо бы радостное удивление от встречи с африканским православным превращать в глупую экзотику.

Но к русским на Афоне уважение почтительно восторженное какое-то. Ходят слухи (распространяемые, понятное дело, «половниками»), что русских здесь не любят и относятся к ним с предубеждением, но какого-либо подтверждения этим слухам я здесь не встретил. Скорее наоборот: «О! Русские! Эти вообще какие-то подвижники, даже гости! - говорили мне монахи-греки. - На комфорт им наплевать, могут жить в самых кошмарных, по мнению европейцев, условиях, да еще и счастливы! Вон, только что папа с сыном на гору пошли - два километра по скалам да по жаре - помолиться хотят у храма Преображения, к вечеру собирались вернуться! Не-ет, такой силе духа нам, грешным, можно только позавидовать!» (Обратите внимание: иноки стремятся хвалить других, подчеркнуть их достоинства, ни в коем случае не говоря о себе).

Есть и такие гости, которые с радостью предлагают свою помощь какой-нибудь обители. Просто остаются там и трудятся. Встретил одного парня аж из... Сибири, который на Афоне уже три месяца трудится плотником. Настоящий такой сибиряк, окающий, основательный, прилежный. Есть и такие, которым, наверное, стоило бы обождать с посещением Святой Горы. По большей части это юноши-семинаристы в подрясниках с пробивающейся бородкой и ключом бьющими амбициями. А если борода не по годам окладистая, то - все, пиши пропало: они, как они сами себя называют, - «истинно православные». Ой-ой-ой, не лучшая, мне кажется, попытка представить Святую Русь: входить без спроса в келлию для гостей, открывая дверь ногой, громко рассуждая о «жидомасонском заговоре», «искушениях», «послушаниях», «благословениях» и «уклонении в ересь профессора Осипова». Вот тут уже ужас берет от таких «истинно православных» мальчиков. Впрочем, стоит надеяться, быть может, что пребывание на Афоне окажет благотворное воздействие на их поведение и язык, сердца и головы - все же Богородица здесь главная...

А были и вразумительные для меня встречи, и очень полезные. Карея, административная столица Афона. Не городок даже, а сельцо. Сюда съезжаются и за покупками - в магазин, где (как и везде в Греции) «все есть»: продукты, одежда, предметы санитарной гигиены, свечи, иконы, облачения и (внимание!) - алкоголь, табак. Паломники ведь приезжают сюда из внешнего, так сказать, мира, и далеко не каждый имеет достаточно сил, чтобы отказаться от того же табака (по себе знаю). С алкоголем у нас, русских, вообще с греками непонимание. Мы - или «да» по полной, или «нет» категорически: «золотой середины» нет у нас. Греки, южный народ, испокон веку занимающийся виноделием, вообще нас не понимают: «Этих русских не разберешь - то в очереди за вином, то в храме на коленях! По умному-то пить никак нельзя что ли?» Нам, северянам, видимо, вообще нельзя - не та конструкция. Так вот, сижу в состоянии «категорически нет» на скамеечке в Карее вечерком, пью «Боржоми», вижу - идет по дороге священник. Шатается. Ага, - пронеслось в голове, - видно, что русский или украинец (лучше, конечно, чтобы украинец!). Ишь, как отдохнул батюшка! Да-а, нехорошо-о». Осудил человека, короче. На следующее утро мы оказались с этим священником в одном автобусе, который ехал в Великую Лавру. Священник в голос плакал, каялся, говорил своему соседу-спутнику о том, что «не смог я, грешнейший, удержаться от вина, а ведь как хотел!» Тот его утешает: «все мы не без греха, брат, Бог милостив, ты же каешься». Я, такой весь из себя праведный и трезвый, стыдливо молчу, глядя в окно, стараясь не прислушиваться к их диалогу. Приехали, выходим из автобуса. Вытаскиваю рюкзак, довольно тяжело нагруженный - подбегает тот самый батюшка, помогает надеть его на плечи, смущенно достает из кармана иконку афонских святых, протягивает ее мне и тихо говорит: «Не осуждайте меня, пожалуйста, я очень грешный». Иконку эту я храню у сердца, как и память об этом священнике, чье имя, увы, я (такой весь из себя праведный) не знаю.

А вот имя другого батюшки, Валерий, я запомнил хорошо. Молодой русский священник из уральского села, третий раз уже приезжает на Святую Гору. Тихий, восхищенный, радостный. «Как я благодарен тем, кто помог мне снова попасть сюда! Какие это прекрасные люди! Конечно же, я молюсь о них всегда». Разговорились. На своем сельском приходе отец Валерий - уже шестой священник. «Трудно, очень трудно на селе служить. Такое уныние иногда на тебя обрушится - ужас просто, руки опускаются. Деревня русская пьет, сам поначалу поддался - потом, слава Богу, выкарабкался. Храм восстановили - разрушен был в советские годы, - а народу ходит мало, хотя всем селом требовали, уверяли, что храм не оставят. Надеюсь, со временем придут... А вы из Вологды? О-о, там у вас святая земля, Северная Фиваида! Нил Сорский! Павел Обнорский! Игнатий Брянчанинов! О-о! А вы заметили, наверное, что, если в селе каком-нибудь храм не рушили, не издевались над ним, то у людей, которые в этом селе живут, характер, менталитет совсем другой - не такой, как там, где церкви оскверняли и рушили? Да? Там какой-то у них настоящий, русский характер, правда? Но, я думаю, Бог даст, и мы справимся с общей нашей бедой - нельзя нам унывать. Богородица не оставит, это-то я уж знаю по опыту. Нельзя унывать. Молитесь обо мне, грешном Валерии»... Я заметил, что мои собеседники, говоря о том, что они грешные, говорят это, не играя, искренне. Просто констатируют, не претендуя ни на какой авторитет, власть или влияние. И, честно говоря, именно эта искренняя констатация, просьбы о молитве и заставляют уважать наше духовное сословие.

Слепого сына привез на Святую Гору его отец. Какие были у них лица! На службе в Свято-Андреевском скиту они стояли и просто светились! Сын радостно улыбался, отец, поддерживая его время от времени, являл собой образец достоинства, любви и смиренного несения своего креста. После литургии к ним подошел игумен, они долго о чем-то говорили. А в конце разговора игумен поклонился им, и лицо его тоже было светлым. Вот где чудо-то, в способности страданиями освещать (и освящать тоже) других людей.

Еще считают, что на Афоне что ни монах, то как минимум старец, да к тому же еще и прозорливый. Некоторые паломники (мне показалось, что по большей части это греки) вовсю это мнение поддерживают. Не читали святителя Игнатия, наверное. Столкнулся с греками, которые исследовали Святую Гору в поисках Прозорливого Старца, Который Решит Все Ваши Проблемы Практически Без Особых Усилий С Вашей Стороны (по крайней мере, так я понял цель их пребывания). Увидели меня, взяли под руки: Все, пошли к старцу, он в келье неподалеку живет в затворе» - «Так, если, - говорю, - в затворе, может, и мешать ему не стоит?» - «Не-не, пошли давай». Поддался. Повели. И не зря повели вообще-то, хороший был разговор. Приходим к келье, закрытые ворота, колокол. Греки звонят. Десять минут звонили. Дверь открылась, выходит старенький инок: «Чего пришли?» - «Ой, отче, ой, благословите, ой, побеседовать бы» - «Так. Бог вас всех благословит, братья, и я о вас молиться буду. Всего хорошего. А это кто?» - «А это наш русский брат, с нами вот пришел» - «И чего?» - «А не знаем, чего» (Спасибо, - думаю, - братья-греки, вот удружили, вот подсудобили!) Обращается инок ко мне: «Ты православный?» - «Да» - «Ну так и за тебя тоже помолюсь, а ты обо мне, ладно?» - «Ладно» - «Всего хорошего, дорогие братья». Дверь закрылась. Афонаревшие греки потоптались еще немного у ворот и пошли восвояси. Искать, наверное, другого старца. А мне этот очень даже понравился: действительно - зачем свои трудности (часто бытовые) и свою собственную ответственность перекладывать на чужие плечи? Нет, конечно, «много может молитва праведного», это понятно, но - молитва «поспешествуема» (соборное послание апостола Иакова, глава 5, стих 16). То есть, сам-то участвуй в собственном спасении, уважаемый. Как объясняет этот стих преподобный Максим Исповедник, «когда кто, прося молитвы у праведного, сам творит дела молитвы, обещая исправить и действительно исправляя прежнюю жизнь, и таким добрым своим обращением делая молитву праведного сильною и многомогущею». Такие вот дела. Не зря сходил, короче.
Все на Афоне святые и до ужаса православные? - Нет, совсем нет. По дороге в монастырь Кутлумуши встретился мне китаец. По-английски говорит довольно бойко, но со страшным китайским, понятно, акцентом. Слово за слово, разговорились: «Ты что, правда православный что ли?», - спрашивает. - «Ну да», - отвечаю. - «Обалдеть! А я, вишь, атеист. И есть хочу». - «Ага. А идешь куда?» - «Да, в монастырь, к старцу, чтобы совет получить духовный» - «Минутку! Ты ж атеист - какой смысл-то?» - «Атеист-то атеист, но я, вишь, с мировым злом борюсь. А как бороться? Тут совет нужен святого человека. И есть охота». То, что парень голодный, это я понял. Но из-за его акцента не разобрал, с чем же бедняга борется: с мировым злом или с мировыми орлами («world's evil» в его произношении звучало как «world's eagles»). Ну, думаю, что еще за борец с орлами взялся - может, это стиль борьбы такой интересный китайский? Дал я ему орешков, пусть поклюет, проводил к более открытым к общению паломникам - пусть сами разбираются. Встретил их потом: как, - говорю, - паренек-то мой китайский? - А, добрейшей души человек, - отвечают. - Сердце доброе, с мировым злом борется (уфф! Пронесло: хоть не с орлами!), но в голове такой сквозняк! Ничего, нормально поговорили.

Разные здесь люди, самые разные. Большинство приходят сюда с болью, стремясь избавиться от нее. Кто-то приходит и с благодарностью. Есть и праздные туристы-верхогляды. Но большинство все-таки, мне кажется, с болью.

А как иначе? Афон - это ведь не волшебная страна, существующая в восторженном (и воспаленном) воображении ищущих «чего-нибудь эдакого» экзальтированных людей. Нет, не волшебная страна с небом в алмазах и домами из изумрудов, где все хорошо и замечательно. Святая Гора - это, на мой взгляд, подтверждение слов Христа, что Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают (получают) его» (Евангелие от Матфея, глава 11, стих 12). Это место усиленной, самоотверженной духовной и физической работы по восхищению заветной цели. Просто так, просто потому, что ты находишься на Афоне, ничего не получится, ничего не будет. И не станет человек святым, если «просто» находится здесь - в гостях или живет постоянно. Афон, как, впрочем, и всю Церковь, можно, мне кажется, сравнить с больницей. В больницу приходят с болью - для того, чтобы лечиться. Не лечишься - обязательно калечишься. То же и с Церковью. И нечего смущаться тем, что здесь, видите ли, грешники есть. Какая же больница без больных? Без больных, желающих и стремящихся исцелиться? Это, наверное, один из признаков нашей, земной, воинствующей, как ее еще называют, Церкви: да, люди грешны, но они ненавидят свои грехи, ничуть не меньше чем больной ненавидит свою болезнь и не менее горячо желают от них избавиться. Да, Церковь - лечебница. В этой лечебнице есть замечательные, профессиональные врачи - святые, есть (позволю себе некоторую вольность) Главный Врач, который лечит все болезни решительно и бесповоротно. Наше дело, дело пациентов - не отталкивать руку этого Врача, а следовать его советам. И уж совсем было бы глупым, если больные из одной палаты начнут смеяться над пациентами из другой - хромые над слепыми, гипертоники над однорукими. Ну, нельзя осуждать друг друга, просто нельзя. Иногда это случается, правда. И получается по пословице: два дурака сходилися, друг на друга дивилися - эка де невидаль. Так что было мне над чем поразмыслить во время походов по монастырям Святой Горы.

Монашеская республика

А ходить, путешествовать было куда. Монастырей здесь великое множество. И не только монастырей, но и других обителей.

Согласно своему Уставу, Святая Гора состоит из 20 Священных Царских Патриарших монастырей, располагающихся по издревле установившемуся обычаю в строгом иерархическом порядке. Только эти 20 монастырей имеют права собственности на Афоне. Все прочие зависимые монашеские учреждения - скиты, келлии, каливы, исихастирии, кафизмы - с их территориями и пристройками являются неотчуждаемой собственностью какой-либо из этих обителей. Ни одно из священных жилищ на Афоне не может отклониться от главного своего предназначения и преобразоваться в мирское.

Помимо самих монастырей на Афоне есть скиты, келлии, каливы, исихастрии, кафизмы.

Как вы понимаете, само устройство жизни Афона формирует особую атмосферу, особый настрой. Это в городе в каком-нибудь наш маршрут в течение нескольких дней может быть примерно таким: дом - работа - банк - магазин - музей - театр - администрация. А тут, когда передвигаешься по горам из монастыря в скит, проходя мимо келлий, калив и т. д., поверьте, не только мозг настраивается на совершенно иной лад, но, к счастью, и сердце. Здесь все - иное (кстати, само слово инок - от слова «иной»), какое-то все настоящее. Потому, наверное, что говорит вам о самом главном. Ну, не банк же с магазином, действительно, должны руководить нашей жизнью, да и не задача это музея или театра, не дело какой-нибудь высокой (или не очень) администрации... Вертикаль власти здесь ведет прямо на Небо... И уже без насмешливой улыбки вспоминаешь слова: «не от мира сего».

Но то, что ты не совсем на небесах, начинаешь понимать, когда сталкиваешься с обычной человеческой усталостью. Типичная ошибка жителя лесного (пока еще) Русского Севера в горах: «Это вон тот монастырь на той-то горе, что ли? Да вот она, рядом совсем! Долечу за полчаса!» Ну-ну. Когда, через два часа удручающе утомительного подъема оказывается, что не прокарабкался и трети пути, начинаешь, потея, думать, что, быть может, слово «долечу» не совсем отражает действительное положение дел. Дойду? Еще через час понимаешь, что и «дойду» звучит грустновато. Разве что доползу. И - чем свет клянешь себя за самонадеянность «там, внизу у пристани», когда отказался от возможности положить свой гадский тяжеленный рюкзак на милостиво предложенного каким-то послушником мула, пусть и за небольшую плату. Остатки интеллекта напоминают: а ведь и сам мог бы на мула-то взгромоздиться, правда? Ему-то, мулу афонскому, как-то все здесь попривычней. Остатки юмора отвечают: муля, не нервируй меня.

И когда этот несчастный нервический муля доползает в конце концов до ворот горного монастыря или скита, усталость исчезает мгновенно - в первую очередь из-за потрясающего гостеприимства сердобольных монахов. И приветливость, и добрые улыбки, и традиционные «добропожаловательные» напитки с лукумом - все эти маленькие земные радости возвращают вам и добрый настрой и силы. После приветствий вам обязательно скажут про расписание, и вы убедитесь, что оно здесь тоже особое.

Жизнь на Афоне начинается ночью. Естественно, с богослужения. Мы привыкли к слову «всенощная» - служба, которую мы служим где-то так, от 16.00 до максимум 19.00 (Великий Пост не в счет). Тут слова имеют смысл: «всенощная»? - Значит, всю ночь, так и задумано. Вот и поднимайся в три ночи, иди в церковь (это если полунощницу проспал). А потом еще утреня (понятное дело, что служится пораньше) и литургия - это уже ближе к семи утра. Ясное дело, служба идет по-гречески, точнее, на греческом церковном языке, то есть, людям, привыкшим к службе на церковнославянском, даже не знакомым с греческим языком, это не в диковинку. На монастырских службах не устаешь, там постоянно что-то меняется, двигается. Кроме того, на службах можно сидеть, так что если и устаешь, то не очень сильно. Интересны древние традиции богослужения, сохранившиеся на Афоне. На всенощной, например, берут и раскручивают во всю мощь паникадило с горящими свечами - как раз во время чтения 103-го псалма о сотворении Богом мира, знаменуя красоту Вселенной: галактики, солнечные системы и заботу Бога о нашем мире, любовь к нему. «Вся премудростию сотворил если... Дивна дела Твоя, Господи!» Вещь! Крутится паникадило, знаменует тайны вселенной, огни мелькают, читается текст о том, что «дивна дела Твоя, Господи». От оно, как. И молиться можно. Даже нужно.

Господь Давыдов и прочие открытия

Да, я был господом. Нет, я не впал в окончательный маразм, просто констатирую: я был господом. Дело в том, что слово «кирие» по-гречески значит и «Господь» и «господин». Поэтому, когда вежливые греческие монахи называли меня «господин Давыдов», я поначалу сильно обалдевал: о-па, господин-господь-Давыдов-то чего удостоился, эвоно, как! Впрочем, потом вспомнил и нашу действительность. Святые Кирилл и Мефодий и их ученики переводили богослужение для славян, применяя славянские слова к новой для славян жизни - христианской. Назвать Бога «господом», «господином» для язычника просто невозможно. Во-первых, богов много, искать среди них одного, который поближе - дак это пока найдешь. Во-вторых, «господин», «господь» по отношению даже, к может быть, определенному богу, более чем странное явление: бог, он же далеко! Да еще и «отвечает» только за строго отведенное язычеством ему дело - кто за огонь, кто за ветер, кто за размножение, кто за жилище... Это для христиан все ясно и понятно: Бог - вот Он, рядом, всегда и везде, на всяком месте. А для язычника или атеиста? - Поди, достучись до «кирие губернатора» или уж тем более до «кирие президента». Бог - рядом. Более того, Бог, Он-то, оказывается, еще и Отец. Странно как: Бог ближе к нам, чем губернатор или президент, или царь какой-нибудь. Странно, но - правда. Тем не менее, весело звучало: «Господь Давыдов, вставайте, пожалуйста, служба скоро!» Господь Давыдов вставал, понятно, хоть и кряхтя и охая.

Во-вторых, я обнаружил, что я еще и католик! Это все из-за католиков. Когда греки читают (именно читают, а не поют, как это и положено по уставу!) Символ Веры, то в словах «верую во единую, соборную и апостольскую Церковь» звучит греческое «ис миан, агиан, кафоликин кэ апостоликин Экклисиан». Так что не удивляйтесь: если «в соборную», то уж и в «кафоликин». То, что католики, как и мы, не умеем произносить диграф «th», - наши проблемы, особенно католиков.
В-третьих, я узнал, что священники - хорошие. К ним, оказывается, можно обращаться «папа». «Отец», «батюшка» - это все, хоть и родное, но немного, мне кажется, держащее дистанцию. Иногда. Особенно, когда они сами на этом настаивают. А вот когда папа, да еще он улыбнется, - вот тогда нет тебе никакой дистанции, папа один. А за ним - Бог, и он, папа, не перечит.

В-четвертых, я убедился в некоторых особенностях покаяния. У нас покаяние сопряжено чуть ли не с убийством, самоубийством, то есть. Как-то все радикально, по резко русски, что ли. По-гречески все это звучит жизнерадостнее: «метанойа», то есть, полная, основательная перемена своей печальной жизни, ее образа, умонастроения - короче, коренная перемена. Жил человек-гад - а вдруг стал человек-настоящий. И помирать не к спеху - переменись просто. Бывает, бывает, сам встречал, особенно в святцах.

В-пятых, понял, откуда произошли наши «куролесить» и «катавасия». Есть в богослужении моменты, когда чтец читает 40 раз молитву «Господи, помилуй». Чтецы у нас (и у греков тоже) бывают разные. Иногда просто забываются и, как с возмущением говорят некоторые прихожане, «начинают долдонить что-то непонятное», то есть, не обращают должного внимания на молитву. Вот и получается, что вместо «Господи, помилуй» мы иногда в наших храмах можем услышать какой-то повторяющийся «спам-спам-спам». А по-гречески «Господи, помилуй» звучит как «Кирие, элейсон», и, если чтец недостаточно внимателен, то он начинает «куролесить», что, согласитесь, прискорбно. Что же касается катавасии, то все тоже просто и не менее прискорбно. Катавасия - от «ката вэно», то есть, «схожу», «иду вниз». Обычно на богослужении поют два хора, которыми руководит один человек. Поют попеременно, соответственно человек постоянно ходит от одного хора к другому. А потом еще два хора соединяются на середине церкви в один большой и поют вместе. Если теряется упорядоченная динамичность (впрочем, в афонских монастырях я этого не встречал - там все было очень чинно и торжественно), то и получается то, что мы называем «катавасией», которая, увы, присутствует не только (и не столько) на наших службах, сколько в сферах политической и общественной.

«Спасибо» по-гречески «эвхаристо». Гораздо лучше начинаешь понимать смысл таинства Причастия, когда помнишь, что его название восходит к благодарению, Евхаристии. И чувствуешь, видишь: Небо здесь действительно ближе. Когда можешь сказать Богу: «Благодарю Тебя. Эвхаристо». Хотелось бы держать в уме (и сердце) эти слова не только тогда, когда находишься в Греции, конечно.

Себе я дал задание: в следующий раз знать греческий язык хотя бы на более-менее достойном русского человека уровне. Уверен: открытий в этом случае ждет меня гораздо больше.

Источник:   http://vologda-eparhia.ru/athos-elephant-the-pilgrimage-to-the-holy-mount.html

Если отзыв Вам понравился и Вы хотите тоже посетить эти святыни, то приглашаем ознакомиться с соответствующими паломническими турами.