Аки преподобнии отцы пустынницы, в дебрех травяных сидеша, убо тварь Божия Кузнечиком нареченная. И цвет и вид и подобие имеша огуречное. Постником быша и травою питашася. И мяс козявочных никогдаже вкушаше. И звери диви мухами наречении, прихождаше к нему и трапезу делиша с ним братолюбия ради.
Внезапу, яко тать в нощи приидоша убо окаянная Лягушка – грешница великая, чревоугодница жестоковыйная. И яко геенна ненасытная разверзоша убо уста своя смердящия, и пожроша Кузнечика за грехи его тайныя.
Аще бы Кузнечик, жалости вельми достойный, не имеша стыда ложного на исповеди, и не утаиша грехов своих по неразумию – не возмогла бы Лягушка супротивная поглотити его нераскаянного.
Напрасно убо Кузнечик о смерном часе не памятовал, хоть и правильно что не гадал с чародейцами о времени пришествия его, обаче не помышляше убо о кончине лютой без покаяния, тако и умре неприготовленный!
